Мы

Перед нами книга, написанная русским художником, который жил и живет в России и чья огромная любовь к многострадальной России настолько велика, что он не может покинуть Россию даже в такие невыносимо тяжелые для России дни. Но его книга не может появиться в стране, где она была написана. Это страшная трагедия - духовное одиночество художника, который не может говорить с соотечественниками. Публикацией этой книги на английском языке автор пытается обратиться к миру, не имея возможности быть услышанным его собственным народом. Эта ситуация, однако, в значительной степени символизирует духовную миссию Замятина, независимо от того, на каком языке он изначально писал, и как бы ни было национально его художественное восприятие и интуиция, он по существу универсален и его видение мира наднационально. Более того, разве неправда, что чем подлиннее национальное искусство и чем более национальна личность художника, тем он становится более интернационален?.. Непросто найти личности, более... _x000D_ Перед нами книга, написанная русским художником, который жил и живет в России и чья огромная любовь к многострадальной России настолько велика, что он не может покинуть Россию даже в такие невыносимо тяжелые для России дни. Но его книга не может появиться в стране, где она была написана. Это страшная трагедия - духовное одиночество художника, который не может говорить с соотечественниками. Публикацией этой книги на английском языке автор пытается обратиться к миру, не имея возможности быть услышанным его собственным народом. Эта ситуация, однако, в значительной степени символизирует духовную миссию Замятина, независимо от того, на каком языке он изначально писал, и как бы ни было национально его художественное восприятие и интуиция, он по существу универсален и его видение мира наднационально. Более того, разве неправда, что чем подлиннее национальное искусство и чем более национальна личность художника, тем он становится более интернационален?.. Непросто найти личности, более национальные, чем Толстой или Достоевский, и, возможно, именно по этой причине мы почитаем их как два величайших ума, которые подарил миру век девятнадцатый._x000D_ Замятин, конечно, не так велик, как упомянутые выше персоны, но, несмотря на свою молодость, уже доказал свою наднациональность._x000D_ "Мы", - как говорил сам Замятин, - самое смешное и самое серьезное из того, что он написал до сих пор. Это роман ставит перед вдумчивым читателем с большой остротой и серьезностью одну из сложнейших проблем современного цивилизованного мира - проблему сохранения независимой, оригинальной, творческой личности. Наша цивилизация зависит от движения огромных масс людей. Войны, революции, всеобщие забастовки - все эти явления связаны с огромными массами народа, огромными людскими толпами. Несмотря на то, что в мире едва ли есть уголок, где рядовой обыватель не жалуется: "Нам нужна твердая власть", - человечество, по крайней мере на время, потеряло способность создавать настоящих лидеров. Успехи научно-технического прогресса, сверхусилия в повышении эффективности человеческой деятельности, как правило, приводят в действие большие массы народа, а не великих лидеров. Что в этих условиях является главным началом творческой личности? В романе "Мы" в уникальной манере отражена трагедия независимого духа в современных условиях. Проблема взаимодействия творческой индивидуальности и толпы - это не только русская проблема. Она очевидна как на заводах Форда, так и при большевистской диктатуре в России._x000D_ Конечно, искреннее, честное и откровенное исследование этой проблемы является оскорбительным для тех, кто предпочитает быть частью толпы, или тех, кто пытается держать ту или иную часть человечества в состоянии толпы. Вот почему роман "Мы" не мог быть напечатан в Советской России и, вероятно, не понравился бы тем, чья духовная жизнь сводится к соблюдению механических стандартов механистической цивилизации, которая не нуждается в творческой индивидуальности._x000D_ Необходимо сказать несколько слов о методе, с помощью которого Замятин пытается донести свои идеи до читателя. Это метод, говоря словами Гоголя - "смех сквозь слезы". Эта форма продиктована глубокой, смешанной с жалостью любовью к человечеству и отвращению к факторам, которые являются причиной подавления индивидуальности человеческой личности. Перефразируя старую сентенцию древнего Катулла: "Odi et amo", - Замятин смеется, чтобы скрыть слезы; поэтому роман "Мы" только кажется забавным, а в действительности едва скрывает глубочайшую трагедию человечества._x000D_ Григорий Зильбург_x000D_ 1924