Народ лагерей

Постановкам его пьес рукоплескали зрители множества стран мира, от Северной и Южной Америки до Японии и Австралии, не говоря уже о Европе. В бывшем Советском Союзе его считали своим автором 27 театров от Балтики до Дальневосточного края. Его творчество высоко ценили Г. Товстоногов и Ю. Любимов, а О. Табаков, с которым Иштвана Эркеня связывали дружеские отношения, считал его "символом венгерской культуры"._x000D_ "Народ лагерей" можно назвать философией этого явления, когда человек заключен в ограниченном пространстве наряду с себе подобными или же со своими соплеменниками. Эркень углубляет это понятие, утверждая, что "плен - категория не пространства, а времени". Вырваться за пределы территории каждому мечталось только домой, на родину. Тоска по родине сродни неутолимому голоду. По наблюдениям писателя, для пленного, после того как он выжил, не голодает, имеет возможность трудиться и даже переписываться с родными, выявляется смысл наказания разлукой с отчизной - неизвестно, когда ты... _x000D_ Постановкам его пьес рукоплескали зрители множества стран мира, от Северной и Южной Америки до Японии и Австралии, не говоря уже о Европе. В бывшем Советском Союзе его считали своим автором 27 театров от Балтики до Дальневосточного края. Его творчество высоко ценили Г. Товстоногов и Ю. Любимов, а О. Табаков, с которым Иштвана Эркеня связывали дружеские отношения, считал его "символом венгерской культуры"._x000D_ "Народ лагерей" можно назвать философией этого явления, когда человек заключен в ограниченном пространстве наряду с себе подобными или же со своими соплеменниками. Эркень углубляет это понятие, утверждая, что "плен - категория не пространства, а времени". Вырваться за пределы территории каждому мечталось только домой, на родину. Тоска по родине сродни неутолимому голоду. По наблюдениям писателя, для пленного, после того как он выжил, не голодает, имеет возможность трудиться и даже переписываться с родными, выявляется смысл наказания разлукой с отчизной - неизвестно, когда ты туда вернешься и вновь увидишь родную землю. И. Эркень формулирует это афористически точно: "Мы в рабстве у времени". У этого необычного сообщества, именуемого "народом лагерей", формируется своя психология. Каков порог страданий? Что происходит с человеком, когда этот порог перейден, когда наступает "абсолютно нулевое восприятие"? Отключение памяти, отсутствие эмоций, воспоминаний… Что это? Естественная защита организма, отказывающегося реагировать на перегрузки? Восстанавливается ли способность помнить, любить, отвечать на чувства других людей? Чем заполняет человек уйму обрушившегося на него ничем не занятого времени? Труд… правда ли, что он превратил биологическое существо в разумного человека? Когда просыпаются в человеке духовные потребности, тяга к культуре?_x000D_ На эти и множество других вопросов писатель старается дать ответ в своем ценнейшем труде, доселе непревзойденном в литературе по глубине подхода к теме и художественным достоинствам. У этой книги есть и дата рождения - 1946 год, и место - Красногорский лагерь для военнопленных, где писатель провел полтора года в качестве преподавателя антифашистской школы. В этом городе, теперь граничащем с Москвой, до сих пор цел маленький домик, где ныне размещается мемориальный антифашистский музей. Там бережно хранят память о своем бывшем "подопечном", выделив для трудов Иштвана Эркеня персональную витрину.