Белая гвардия

Велик и страшен был 1918 год, второй после революции… Оказавшихся в водовороте событий булгаковских героев притягивают тепло и уют дома на Андреевском спуске. Сюда с передовой приходит заиндевелый, с негнущимися руками и ногами поручик Мышлаевский. На Андреевский спуск приезжает из Житомира неуклюжий Лариосик, переживающий нелепую в это время любовную драму. "Я поднимусь и пойду домой", - думает раненый Алексей Турбин. Здесь играют на гитаре, спорят, плачут от горя, утешают и спасают друг друга… Здесь продолжают жить, несмотря ни на что. Именно герои романа - не повороты сюжета, не исторический фон - привлекли художника Андрея Николаева, одного из немногих, кто взялся за иллюстрирование "Белой гвардии". И он нарисовал не только красивых, гордых и обаятельных Турбиных или порядочного и умного Най-Турса, но и беспринципного Тальберга, трусливого и жадного Лисовича, очаровательного, но бесчестного Шполянского, жалкого безумца Русакова… Нарисовал людей, сущность которых проявляется... Велик и страшен был 1918 год, второй после революции… Оказавшихся в водовороте событий булгаковских героев притягивают тепло и уют дома на Андреевском спуске. Сюда с передовой приходит заиндевелый, с негнущимися руками и ногами поручик Мышлаевский. На Андреевский спуск приезжает из Житомира неуклюжий Лариосик, переживающий нелепую в это время любовную драму. "Я поднимусь и пойду домой", - думает раненый Алексей Турбин. Здесь играют на гитаре, спорят, плачут от горя, утешают и спасают друг друга… Здесь продолжают жить, несмотря ни на что. Именно герои романа - не повороты сюжета, не исторический фон - привлекли художника Андрея Николаева, одного из немногих, кто взялся за иллюстрирование "Белой гвардии". И он нарисовал не только красивых, гордых и обаятельных Турбиных или порядочного и умного Най-Турса, но и беспринципного Тальберга, трусливого и жадного Лисовича, очаровательного, но бесчестного Шполянского, жалкого безумца Русакова… Нарисовал людей, сущность которых проявляется именно в такие годы - военные, страшные и отчаянные. Людей, от дум, идей и дел которых когда-нибудь не останется на земле и тени. Но может остаться память. Послесловие Льва Анненского Текст печатается по изданию: Булгаков М. А. Собрание сочинений в пяти томах. Том первый. М.: Художественная литература, 1989.