The Yiddish Policemen's Union

Что, если бы, как однажды предложил Франклин Рузвельт, Аляска, а не Израиль, стала родиной евреев после Второй мировой войны? В фильме Майкла Шабона "Алеска", написанном на идише, ортодоксальные банды в косичках и бриджах до колен бродят по улицам Ситки, где детектив Мейер Ландсман обнаруживает труп шахматного вундеркинда, одурманенного героином, в ночлежке, которую Мейер называет домом. Нити марионетки тянутся обратно к рукам харизматичного ребе Голда, лидера секты, которая, похоже, позаимствовала свою миссию у Коза Ностры, но за Ребе маячит еще большая тень. Несмотря на разумные протесты Берко, его партнера - наполовину тлинкита, наполовину еврея, Мейер полон решимости разгадать смысл убийства. Даже если для этого придется отдать свой значок и достоинство начальнику отдела по расследованию убийств Ситки, также известному как его грозная бывшая жена Бина. Книга на английском языке. What if, as Franklin Roosevelt once proposed, Alaska - and not Israel - had become the homeland for the Jews after World War II? In Michael Chabon's Yiddish-speaking 'Alyeska', Orthodox gangs in side-curls and knee breeches roam the streets of Sitka, where Detective Meyer Landsman discovers the corpse of a heroin-addled chess prodigy in the flophouse Meyer calls home. Marionette strings stretch back to the hands of charismatic Rebbe Gold, leader of a sect that seems to have drawn its mission statement from the Cosa Nostra - but behind Rebbe looms an even larger shadow. Despite sensible protests from Berko, his half-Tlingit, half-Jewish partner, Meyer is determined to unsnarl the meaning behind the murder. Even if that means surrendering his badge and his dignity to the chief of Sitka's homicide unit - also known as his fearsome ex-wife, Bina. 'The Yiddish Policemen's Union' interweaves a homage to the stylish menace of 1940s film noir with a bittersweet fable of identity, home and faith. It is a novel of colossal ambition and heart from one of the most important and beloved writers working today.