Angst

Когда повесть Стефана Цвейга «Страх» была впервые экранизирована в 1928 году, один французский критик подумал, что перед ним адаптация произведения Артура Шницлера. Написанный в 1912 году первоисточник и правда напоминает своим психологизмом новеллу Шницлера «Барышня Эльза», которая, правда, увидела свет лишь через восемь лет. Стефан Цвейг помогает читателю проследить за тем, как зарождение и обострение страха приводят к кризису сознания в форме, объединяющей повествование, диалоги и внутренний монолог. Семейная жизнь под знаком механического быта вгоняет Ирену Вагнер в тоску, и потому она позволяет себе увлечься молодым музыкантом, выходя за рамки привычных ей чувств. Перед каждым рандеву она чувствует страх. Он смешан с нотками нетерпения, но когда её начинают шантажировать, этот испуг перестаёт иметь что-либо общего с приятной дрожью. Постепенно Ирена начинает чувствовать себя загнанной в угол. Её муж пытается ей помочь: например, побуждает их дочь сознаться в проступке в присутствии матери, намекая тем самым на свою снисходительность. Ирена отказывается от предложенного ей пути: чистосердечному признанию она предпочитает возможность с достоинством сойти со сцены. Супруг успевает объяснить ей, что он обо всём знал и шантаж был его идеей. По новелле были сняты три одноимённых фильма. Книга на немецком языке. Als Stefan Zweigs ›Angst‹ 1928 zum erstenmal verfilmt wurde, hielt ein französischer Kritiker die Vorlage für eine Novelle von Arthur Schnitzler. Das psychologische Raffinement von Zweigs bereits 1912 geschriebener Erzählung erinnert tatsächlich an Schnitzlers erst acht Jahre später entstandene ›Fräulein Else‹. Stefan Zweig spannt die bewußte Auslosung und Intensivierung der Angst bis zur Krise um eines Eingeständnisses willen in eine Erzählbericht, Dialog und inneren Monolog verbindende Form. Die gedankenlose Müdigkeit ihrer Ehe läßt Irene Wagner trotz ihrer beiden Kinder ein Verhältnis mit einem jungen Musiker eingehen. Sie empfindet vor jedem Rendezvous, indem sie sich »über den Rand ihrer täglichen Gefühle« beugt, »diese erste Angst, in der doch auch Ungeduld« brennt; als aber eine Frau »mit massigem Körper», die ihre heimlichen Wege beobachtet hat, sie zu erpressen beginnt, verliert diese Angst den Reiz des angenehm Vibrierenden. Sie fühlt sich mehr und mehr bedrängt. Ihr Mann versucht ihr zu helfen und gibt ihr ein Beispiel: er veranlaßt in ihrer Gegenwart ihre Tochter zum Geständnis eines kleinen Vergehens, um Nachsicht üben zu können. Irene Wagner entzieht sich diesem Weg; statt sich zu erklären, versucht sie sich Gift zu verschaffen – ihr Mann weiß sie zu hindern und klärt die Situation auf: die »Erpressung als Zwang des Gestehens« war seine Idee, um sie wiederzugewinnen.